Максим Тюленин учился в выпускном классе средней школы, когда родители потребовали от Правительства инициировать изменения к восстановлению телесных наказаний с целью повышения успеваемости и дисциплины учащихся старше ** лет.

Максим рос способным и хорошо физически развитым мальчишкой. В свои ** лет его рост был 180 см при 70 кг веса, подкаченный , а его полуобнаженный рельефный торс с кубиками пресса на тренировках и уроках физ.культуры привлекал внимание одноклассников.

Максим знал о подготовке новых требований к школьникам и сам с родителями поддержал утверждение нового устава школы, в котором было разрешено применение телесных наказаний. В тайне он мечтал о том, чтобы быть наказным публично перед всей школой, но ввиду хороших знаний и поведения он не попадал под действие нового порядка.

Максим очень уважительно относился к учителям и с некоторыми у них сложились доверительные отношения. Поэтому как-то после неудачной игры в районном турнире по гандболу, когда физ.рук Владимир Иванович в сердцах сказал ему: Да за такое надо сечь при людно!, у Максима всколыхнулось сердце и затомило в паху.

Максим нашел удобный момент, чтобы поговорить с Владимир Ивановичем о новом Уставе и правилах касательно телесных наказаний. Физрук обратил внимание, что Максим очень волнуется и доверительно спросил:

— Ты хочешь, чтобы тебя публично высекли?

— Да и ни раз, и еще приговорили к публичному обнажению в местах общего пользования на продолжительное время, с азартом ответил Максим.

— Ну тогда тебе нужно совершить очень серьезный проступок. Подумай также что розги достаточно серьезные и болезненные орудия, которыми безжалостные экзекуторы кроваво распишут твое молодое мускулистое тело, которое затем будет выставляться в вестибюле и коридорах школы, а когда ты голый будешь стоять в определенных позах и как ребята и девчата будут не только смотреть, но и наверное теребить тебя, а возможно старшеклассники из параллельных классов отыграются на тебе и еще что придумают как измываться над тобой….

От этих слов у Максима сперло дыхание, он представил эти картины и прошептал:

— Помогите мне, Владимир Иванович!

— Ну, придумай, чтобы у тебя нашли украденные журналы десятых классов и тогда думаю, что Совет школы вынужден будет применить к тебе телесно-позорные наказания.

У Максима быстро созрел план, нужно было схлопотать двойку , затем вытащить из учительской журналы как бы в спешке положив оба журнала в свой портфель.

Когда Владимир Ивановичу доложили об инциденте, что пропали журналы двух выпускных классов у него не было сомнений, где их найти. Пригласив с собой завучей, он проследовал в кабинет 10Б класса и сообщив об инциденте попросил учеников показать содержимое своих портфелей.

Лицо Максима покраснело когда Владимир Иванович подошел к нему и заглянул в портфель.

— Что это такое? Покажи!-приказным тоном сказал Владимир Иванович

Максим достал два журнала.

— Почему ты это сделал?

— У меня была двойка– промямлил Максим.

— А зачем второй журнал украл?– строго спросил Владимир Иванович

— Я торопился…. — ответил понуро Максим.

— Завтра с родителями придешь на заседание Совета школы, мы не можем оставить твой проступок без наказания– громко объявил Владимир Иванович.

Вечером у Максима состоялся разговор с отцом в присутствии Владимир Ивановича, там он объяснил отцу причину своего поступка и откровенно рассказал о своих мазохистских и эксгибиционистских фантазиях, чтобы на следующий день отец поддержал любое решение Совета школы о наказании.

Заседание Совета школы было созвано в актовом зале, чтобы на нем могли присутствовать не только члены Педагогического, Родительского и Товарищеского Советов, а также был вызван инспектор РайОНО, инспектор милиции и просто учителя и ученики десятых классов. В зале на первом ряду сидел Максим со своим отцом.

Вел заседание Владимир Иванович, он рассказал присутствующим о вопиющем факте кражи, что это могло привести к опозданию аттестации учеников и их поступлению в ВУЗы. Он попросил Максима объяснить свое поведение.

— Я виновен и готов понести любое наказание-громко сказал Максим.

Владимир Иванович предложил членам Совета высказаться относительно наказания, учитывая последние требования о применении телесных и позорных наказаний в отношении школьников, нарушивших Устав школы и совершивших серьезные проступки.

— Розгами высечь!

— Да, перед всей школой ремнём выдрать по полной!

— Да, лишить его одежды, наказать обнажением, пусть стоит у позорной стены!

— Да, пусть его высеченное тело будет примером для нарушителей, пусть все видят, что бывает за проступки!

Возгласы одобрения прокатились по залу. Отец Максима поежился от услышанного, но сидел с беспристрастным лицом. Максим же наоборот, когда услышал, что его ожидает, с одобрительной ухмылкой посмотрел на Владимир Ивановича, который ему подмигнул.

— Товарищи, нужно поставить вопрос на голосование и все-таки определиться с применением орудий, количеством ударов, месте и дате телесного наказания. Относительно применения наказания обнажением, нужно выслушать психолога школы, чтобы обнаженные гениталии взрослого ученика не вызвали у учеников вопросов. Пусть также выскажется отец наказуемого относительно проступка сына.

После одобрительного выступления психолога и согласия отца о необходимости наказания Максима, Владимир Иванович спросил инспектора милиции о том, какие орудия наказания имеются и какое максимальное количество ударов для юношей-старшеклассников предписано по новому Положению.

— Ремни – не более 300 ударов. За более серьёзные проступки – Розги-не более 100 ударов. Также предписано, что юношей, достигших ** лет можно наказать используя более суровые орудия наказания. Я предлагаю наказать молодого человека розгами из краснотала, применив максимальное количество ударов– сказал инспектор милиции.

— Учитывая, что это первое публичное телесное наказание в нашем районе, я предлагаю провести его в День проведения последнего звонка 25 мая или в День выпускника 16 июня здесь же на территории школы – предложила инспектор РайОНО.

Члены Совета стали спорить относительно наказания и даты проведения экзекуции и тогда Владимир Иванович предложил:

— Товарищи, не будем забывать, что Максим украл два журнала и соответственно заслуживает наказания дважды, поэтому вначале выпорем ремнями 25 мая на линейке перед всей школой, и как за рецидив проведем вторую экзекуцию розгами перед началом выпускного собрания. Поэтому ставим на голосование решение Совета Школы:

В соответствии с Уставом школы и руководствуясь положением о применении телесных и позорных наказаний для старшеклассников, учитывая согласие родителей и признание вины самим учеником, за совершение серьезного проступка выразившегося в краже школьных журналов успеваемости двух выпускных классов Максима Тюленина ПРИГОВОРИТЬ К:

ПОРКЕ ремнями в количестве 300 ударов в День проведения последнего звонка 25 мая на линейке перед всей школой

ПОРКЕ розгами в количестве 100 ударов в День выпускника 16 июня перед всеми старшими классами в зале

Полностью обнажить догола и до окончания школы выставлять в различных позах в местах позора во время перемен на этажах только старших классов

Решение утверждено Советом Школы и одобрено инспекцией РайОНО и милицией.

Все присутствующие одобрительно проголосовали.

Максим не мог сдержаться: кровь его заиграла, его член стал твердеть, глаза заблестели, дыхание стало учащенным, он с одобрительной улыбкой посмотрел на Владимир Ивановича и кивнул ему. Его мечте скоро удастся воплотиться и он станет первым учеником, которого публично накажут. Он был уверен, что это надолго запомнится школьным товарищам.

— Последнее слово Максиму Тюленину– объявил Владимир Иванович.

Максим поднялся на сцену, окинул взором весь зал и, повернувшись к членам совета школы , произнес короткую заготовленную речь:

— Я виновен в предъявленных мне обвинениях и полностью согласен с вашим решением и прошу прощения. Мне стыдно, что я сделал и готов понести заслуженное наказание. Прошу не проявлять жалости и с самого начала нещадно бить ремнем со всей силы и сечь крепкими розгами, чтобы после экзекуций иссеченное до крови тело лицезрели все ученики и родители. Прошу разрешить мне лично подготовить объявления о моем наказании и исполняя Ваше решение, передать сейчас моему отцу всю одежду, чтобы быть голым с этого момента и до выпускного дня, находясь в школе.

Владимир Иванович заявил, что все члены совета школы согласны с пожеланиями Максима и приказал Максиму раздеться догола здесь же и затем классному руководителю отвести Максима в класс, а после занятий привести Максима в подвал, где проходят занятия борьбой и боксом, там ему выделят место для ночлега.

Максим без всякого стеснения стал снимать с себя одежду, сначала стягивая через голову свою футболку обнажая красивую загорелую безволосую грудь с небольшими сосками. Затем он расстегнул обтягивающие синие джинсы, в которые он был одет. Он опустил джинсы вниз демонстрирую черные трусы, которые скрывали уже волнующиеся хозяйство. Было совершенно очевидно, что Максим возбудился от процесса раздевания перед всеми но никто не препятствовал его растущему волнению, скорее наоборот, все смотрели на него с интересом. Он не стал развязывать кроссовки, а скинул их удерживая носком пятку и просто отшвырнул в сторону.

Полностью стянув джинсы и сняв носки, оставшись в черных брифах он отступил и посмотрел на Владимир Иваныча особенным взглядом, как бы немножко смущаясь от того, чтобы нужно раздеться полностью.

Владимир Иванович заметил, что лицо Максима порозовело от волнения.

Но он неумолимо и чётко сказал : Раздевайся, догола, как сам того заслужил!

Максима эти слова нисколько не смутили, а только больше взволновали, отчего его член стал набухать всё сильнее и быстрее.

И набравшись достаточно мужества, он заложил большие пальцы за пояс его трусов и стянул их. Взоры всех присутствующих были на трусах Максима, которые медленно сползали к щиколоткам ног и открывали взорам эрегированный мальчишеский хуй.

Некоторые наблюдающие чуть не поперхнулись, когда увидели как выскакивает его торчащий член, примерно 17 см в длину, а ниже свисают крупные яйца. От такого зрелища многие девушки стеснительно опустили голову, а некоторые парни с завистью уперлись в него взглядом.

Отчего Максим как бы смущаясь, стал прикрывать гениталии руками.

— Руки по швам – скомандовал инспектор милиции – Тебе теперь в этом виде до конца школы ходить в наказание, поэтому привыкай и не стесняйся. Марш в класс!

Максим , убирая руки, с ухмылкой ответил:

— А я не стеснительный, просто чувствую неловкость здесь некоторых присутствующих, а так пусть смотрят.

Уже к началу второй смены в школе были развешаны объявления с решением Совета школы, а в вестибюле учащихся средней школы на втором этаже была установлена доска с надписью ПОЗОРНОЕ МЕСТО и под ней по стойке смирно стоял голый Максим.

Так началось публичное телесно-позорное наказание для Максима, о котором он так давно бредил. Теперь его ждали не только насмешки учеников, но и шлепки, шелбаны по яйцам, срамные надписи на обнаженном теле, а вскоре ремень и розги. Максим занимался вместе с другими учениками в классе (правда отсадили его на камчатку, чтобы не отвлекать учеников) , а после занятий его выставляли у позорного места в различных позах. Один день – по стойке смирно, другой –на коленях с широко раздвинутыми ногами и руками за головой, или в Х-позе с застегнутыми руками и ногами и конечно раком.

По началу ребята разглядывали Максима, но уже на второй день стали лапать, щипать и даже писать на его теле срамные словечки, а некоторые пытались вставить в его анус разные предметы.

Поэтому уже на третий день рядом с Максимом выставили дежурного, в обязанности которого входило останавливать тех, кто слишком усердствовал в истязаниях. Сам же Максим считал эти действия вполне допустимыми и одобрительно принимал требуемые позы.

Накануне экзекуции Максима пригласили к директору школы, на встрече присутствовал Владимир Иванович и капитан милиции, который объяснил порядок проведения наказания, сообщая, что вынесен самый суровый уровень для порки, поэтому наказывать будут три пары экзекуторов и разными ремнями – широким на рукоятке, офицерским и шипованным ремнём, так чтобы ягодицы, бёдра и даже лодыжки были выпороты до крови, как и в последующем наказании розгами. Максим переглянулся с Владимир Ивановичем, понимая, что это он договорился с милицией нещадно его выдрать

Так наступило 25 мая. После торжественной части завершения учебного года младшие классы распустили и на линейке во дворе школы остались на построении только старшие классы да и пацаны лет **-**, которым физрук велел остаться.

По толпе прокатился шум, когда вдоль всего построения повели Максима, раздетого догола и подвели к спортивным козлам на четырёх ногах, через которые на уроках физкультуры прыгали ребята, а теперь к ним были закреплены кожаные ремни с хомутами для запястий и лодыжек наказуемого.

Владимир Иванович начал говорить:

— Максим Тюленин совершил очень серьезный проступок и согласно решения Совета ему надлежит получить сегодня порку особыми ремнями 300 ударов с максимальной силой. Максим хочет сказать своё слово.

— Да, Я принимаю наказание и извиняюсь перед вами за свое поведение. Я надеюсь, что моё публичное наказание послужит примером для других. Я благодарю Совет школы, что меня не исключили.

— Привяжите его! – приказал инспектор милиции.

Экзекуторы завязали хомуты и затянули оба запястья, а затем лодыжки. Затем веревки через кольца плотно натянули так, чтобы руки и ноги были вытянуты вдоль ножек козел. От этого ягодицы широко раскрылись и кожа была натянута туго. Максим был спокоен, пока они привязывали его. Когда мальчика зафиксировали, экзекуторы отошли в сторону и

Владимир Иванович подошёл к Максиму и тихо пожелал ему быть сильным.

— Да, я благодарю вас. Я постараюсь не подвести, чтобы ни случилось сегодня, я так хотел этого и очень горжусь тем, что стал первым в настоящее время, кого публично наказывают, – ответил Максим мужественно.

Владимир Иванович почти не заплакал, но скрыл свои эмоции. Этот ученик был ему как сын, которого он никогда не имел. Он знал, что этот юноша, был настолько сильным и храбрым, чем любой другой. Он знал, что Максим сам выпросил себе наказания и, он протянул ему толстый кусок сыромятной кожи, чтобы тот прикусил его.

— Это поможет сынку, посоветовал он.

Максим прикусил кожу сверкающими белыми зубами, зная, что это означало реальное начало отсчета времени его порки. Внутри он был немного напряжен, хотя он ждал этого дня в течение последнего учебного года, теперь ожидая хлёстких ударов, Максим, глубоко вздохнул и окинув взглядом всех присутствующих, признался себе, что настал самый приятный момент в его жизни. Это была не только его возможность доказать другим людям, что он обладает мужественностью и пренебрежением к боли и позору, но и сладкое мазохисткое чувство.

Два крепкого сложения экзекуторов шагнули вперед и каждый держал в руках широкий сыромятный толстый ремень на рукоятке.

Стояла мертвая тишина. Максим учащенно дышал и все еще не мог поверить, что вот он голый перед всеми и сейчас его собираются выпороть очень жестко.

Милиционер сообщил экзекуторам:

— Каждый из вас выдаст по 50 ударов. Бить со всей силы от ягодиц и до пят! Начать!

Экзекутор справа перенес вес своего тела вперед и взмахнул рукой назад. Затем мощной рукой, он взмахнул вперед, и сделал шаг к Максиму. Ремень просвистел в воздухе и упал на ягодицы. Сразу с первого удара отпечатался широкий удар. Максим слегка вздрогнул и прикусил ремень и крякнул, как будто от удивления, чем от невероятной боли. Он поклялся молчать во время наказания, но теперь он не был так уверен, что это будет возможно. Экзекутор слева (левша) взмахнул ремнём с тем же результатом, с другой стороны. Боль была такая же сильная, но по крайней мере Максим знал, чего ожидать в этот раз. Ни звука не вырвалось из его горла, только тело вздрогнуло и он сильнее наклонился вперед, держа руками ножки козла.

Ремни разрезали воздух каждые пять секунд, и Максиму казалось, что все последующие удары были не больнее, чем первые. Он был в агонии, но очень старался, чтобы молчать. Хотя уже после пятидесятого удара его жопу покрывали темно-багровые полосы. После 100 ударов большая часть ягодиц была сине-пурпурного цвета.

Вторая пара экзекуторов подошла ближе и не давая перерыва тут же стала хлестать Максима офицерскими ремнями, усиливая удары, нанося их теперь ниже по бёдрам и даже икрам ног.

Максим теперь почти сходил с ума от боли, которая возрастала с интенсивностью. Его мозг регистрировал тупую боль, она проникала через все тело. Каждый нерв, казалось реагировал на удары, совершаемые по его уязвимой плоти. Но в тоже время Максим не только в полной мере ощущал мучительную боль, но и сжатие яичек и трение его члена о лавку, т.е. всё то, что двигало им, благодаря своей силе воли и осознания справедливости наказания, о котором он грезил ночами, он по-прежнему держался стоически.

После 200 ударов по приказу капитана милиции приступила к финальной порке третья пара с поблёскивающими шипами новенькими ремнями.

Дело у них пошло так усердно, что Максим сильно застонал сквозь зубы, впиваясь в сыромятный кусок, что дал ему физрук. Ремни обрушились на ягодицы, сдирая местами кожу до крови.

Некоторые зрители впереди съеживались от ударов. Большинство из них видели это как сцену насилия, которое они никогда раньше не видели. Другие смотрели на порку с восхищением, наблюдая как вздрагивает мускулистое тело одного из красивых мальчишек школы, то как Максим был наказан, воспринималось ими как смелый акт мужества.

На 270-м ударе по бёдрам Максим громко застонал и издал мучительный крик от невыносимой боли, когда захлестнули по внутренней части бедра, где кожа особенно нежная. Но затем Максим вдруг почувствовал прилив сил внутри своего тела. Он выплюнул кожаный ремешок изо рта и закричал.

Да, да. Вот так, ещё!

Экзекуторы недоверчиво посмотрели на Максима, хотя они знали, что происходит.

И они понимали, что он получал какой-то странный вид удовольствия, фактически бросая вызов, чтобы причинить ему ещё больше боли.

И видя его реакцию экзекуторы увеличили частоту ударов, так что ремни врезались в плоть. Все тело Максима затряслось от боли, и раздался только приглушенный крик, потому что он действительно стал наслаждаться болью и унижением. Это действительно произошло в его судьбе, быть ПУБЛИЧНО НАКАЗАННЫМ.

Последние удары с обхватами попадали уже и по нижней части спины, рассекая кожу отчего проступила кровь и по границе ягодиц с бёдрами. Максим теперь постоянно вскрикивал от боли при каждом ударе

— Триста ударов. Экзекуция завершена. Старшеклассники с родителями могут присутствовать на повторной экзекуции, которая состоится в День Выпускного в спорт зале, там Максиму выдадут 100 розог – громко гласно сообщил инспектор милиции.

Владимир Иванович был впечатлен мужеством своего ученика. С одной стороны он жалел Максима, но с другой считал, что наказание было необходимым, так как он не сомневался, что Максим наслаждался своим состоянием.

Максима отвязали и он, сопя и шмыгая носом, встал с помоста. Владимир Иваныч помог юноше покинуть линейку и провёл его в мед.часть, где ему быстро оказали помощь в заживлении ран, а также ввели ему обезбаливающее лекарство.

Вскоре Максим выздоровил и даже сдал все экзамены к всеобщей радости на хорошо и отлично.

Но наступил Выпускной день .

Выпускники и родители, а также представители других школ собрались в спортивном зале, хотя места было достаточно, всё было занято, особенно у места наказания, хотя многие уже насмотрелись на голого Максима за последние недели, но ожидание порки розгами выросло до пика, а чтобы пикантность ситуации всем запомнилась надолго, Максиму велели залезть на стол и лечь на стоящую на нем скамью. И вот он послушно залезает на стол и встает коленями на скамью, опирается на руки и медленно ложится. Его член качнулся и яйца отвисли, представ перед взорами школьников и родителей. Когда Максим наконец улегся его хорошо выпоротые ягодицы с синяками были выставлены, как на показ. Экзекуторы спустили его ноги по бокам скамьи, заставив его коленями упереться в стол, на котором стояла скамья, а затем привязали к ней его руки. Его тело тоже привязали к лавке, пропустив ремень под мышками и обхватив им лавку.

— В таком положении во время наказания все твое тело и зад будут только сильно дергаться, а не извиваться – сказал один из молодых экзекуторов.

— Мы мастерски высечем тебя, как ты просил, с оттяжкой и по всему телу – подмигивая, Максиму сказал второй.

Поза потрясала своей откровенностью: широко расставленные ноги, полураскрывшиеся ягодицы, висящие яички и окрепший член.

Экзекуторы же стали выбирать из кадушки с соленной водой розги, особо заготовленные из краснотала,длиной более метра, гибкие и хлесткие, толщенной чуть меньше мизинца у основания.

Экзекуторы взмахнули розгами по воздуху издавая характерный свист, затем подошли с двух сторон к наказуемому.

При первых же ударах на коже сразу проступили полоски; Максим вздрогнул всем телом, и только негромко простонал.

Его принялись стегать по ягодицам, при этом его член вздрагивал после каждого удара, но Максим терпел. Далее удары были ниже попки, по бедрам – там тоже зарделись следы от прутьев.

Экзекуторы сдержали свое обещание, они не торопились выдать сразу побольше горячих, а стегали размеренно, всякий раз направляя свои удары по разным частям тела – спина, от самой шеи, ягодицы, бедра и даже икры ног покрывались красными полосками. Когда розги ложились поперек ягодиц, Максим судорожно сжимал их, делая их почти каменными, одновременно подаваясь телом вперед, выгибаясь при этом, выпячивая вверх свой зад. Если розги ложились поперек спины, то он запрокидывал голову и пытался свести вместе лопатки, выгибаясь назад, но привязь врезалась в его тело, не давая оторвать грудь от скамьи и он только приподнимал голову.

Максим протяжно стонал, но не кричал, хотя лупили его очень даже основательно. Причем секли не только поперек тела, но и вдоль, стараясь не оставить нетронутым ни одного кусочка кожи.

Правда стонал, немного громче, если удар приходился на какое-нибудь чувствительное место.

Особенно крепко досталось ягодицам. Каждый третий удар приходился именно по ним и красные полосы на них скоро слились в одно сплошное пятно. Розги без перерыва жгли распростертое на досках тело, принося Максиму жестокие страдания, но тот только вздрагивал под ударами, ничуть не пытаясь как-то облегчить свою участь, а его член вздрагивал при каждом ударе.

Учителя и родители стояли в сторонке и смотрели за происходящим с сожалением, а ученики с большим интересом.

Где-то после 50 розог, инспектор останавливает экзекуцию, давая возможность перевести дыхание Максиму, пока новые экзекуторы готовят новые розги для продолжения порки, Владимир Иванович поправляет привязь, к которой тело Максима прихвачено к скамье и наклонившись, целует его в лоб, гладит по голове и тихо говорит: – Терпи Максим, терпи. Ты же сам этого хотел….

Новые молодые парни-экзекуторы уже приготовили розги, опять свист и опять Максим дергается и извивается всем телом…то ли от боли то ли от наступившего наслаждения…

У новых дело пошло ничуть не хуже, прутья так и свистели в воздухе, стегали с оттягом, задерживая на мгновение розги на том месте, куда они только что опустились, а потом еще и проводя прутьями по исхлестанной коже. Максим застонал погромче – видимо, так было чуточку больнее. Резкая боль чуть-чуть отступала, давая место острому жжению, переходящему в зуд.

Тело Максима на помосте казалось кроваво-красным; на нем уже, наверное, не оставалось ни одного живого места, но порка продолжалась. Экзекуторы не давали Максу ни малейшего послабления. Особенно болезненными выходили удары вдоль ягодиц; тогда прутья доставали и до дырочки, весьма чувствительного места. Несколько раз Максим даже вскрикнул, когда прутья задели его гениталии, но не заорал.

Вообще держался он молодцом , и казалось он уже привык к розгам, что и боли-то не чувствовал,! А лупили его немало, причем очень и очень сильно, как полагается!

— Довольно! 100 ударов! – приказал инспектор милиции и экзекуторы сразу опустили розги.

Тело наказуемого было покрыто кровью. Казалось, что Максим был без сознания и вряд ли осознавал, что порка была остановлена. Но Он был быстро возвращен в полное сознание, когда горсти соли стали втирать в его окровавленное тело. Он не был полностью готов к этому и закричал от боли. Никто не хотел причинить ему дополнительной боли, но соль была необходима, чтобы помочь предотвратить инфекцию в многочисленных рванных ранах.
После того как его перестало трясти от ужасной боли, инспектор милиции приказал:

— Развяжите его! Все могут расходиться, желающие могут осмотреть Максима ближе через несколько минут у входа в школу, где установлен специальный станок, куда его сейчас подвесят растянутого за руки и ноги.

Двое экзекуторов, которые привязывали, подошли чтобы развязать его. Сначала они развязали его лодыжки, а затем они развязали его запястья. Максим едва мог стоять и держался за мужчин, чтобы не упасть. При этом присутствующие не поверили своим глазам – кончик паренька напрягся донельзя, как после хорошей дрочки и торчал кверху! Даже кожица сползла с головки и опустилась вниз!

Владимир Иванович подал ему холодной воды. Максим выпил судорожными глотками, и вперемешку со слезами громко обратился ко всем:

— Благодарю ….за порку… и проявленное к ней внимание. Честно… было очень больно и стыдно… надеюсь мое наказание послужит примером для других.

Все наблюдатели были полны восхищения мужественностью Максима, которого пороли с особым усердием, не зная, что об этом ещё до порки договаривался с экзекуторами Владимир Иванович по просьбе Максима.

Позже проходя мимо висящего Максима все, знали, что он будет иметь многочисленные шрамы от порки. Но Максим был очень горд этим и в будущем без стеснения демонстрировал их при случае.

Максим после окончания школы поступил в военное училище и как вы понимаете, там его приключения продолжились.